– Мне очень жаль, что филармонию перенесли в поселок Дзержинского, – говорит Валентин Савосин, известный многим как виртуозный садовод и виноградарь, а также большой любитель музыки. – Добираться туда теперь гораздо сложнее. Мы с женой не пропускаем ни одного концерта «сироповцев». Думаю, уровень исполнения наших музыкантов ничуть не хуже иных прославленных. Я сам играл когда-то и в духовом оркестре, и на мандолине, и часто бывал на самых разных концертах. В молодости даже попал на оперу «Чио-Чио-сан» в Венский театр!
В 1954 году я служил в составе группировки войск советской армии в Австрии. Участвовал в армейской самодеятельности – играл на мандолине. Вот нас и премировали билетами на оперу за хорошее выступление. До сих пор в ушах звучит ария мадам Баттерфляй. Мы сидели на галерке, далеко от сцены, но видели и слышали все хорошо. Театр был просто роскошный, везде мрамор, цветной камень. А вот публика была одета очень скромно, даже та, что сидела в партере.
Чем мы там занимались? Да много чем! Часть наших войск разрушала военные заводы, чтобы окончательно сделать мирной страной Австрию – союзника гитлеровской Германии во время Второй мировой. Рота, в которой я служил, патрулировала улицы. Вена тогда была поделена на четыре зоны, и мы вместе с союзниками следили за порядком каждый на своей территории. Дойдем до разделительной полосы, постоим, посмеемся с нашими соседями американцами и – назад. Американцы нам пришлись по душе. Такие же веселые, общительные, как мы. Мы им – звездочку с пилотки, они нам – толстенную сигару. Одну пятерым покурить хватало. Офицеры союзных армий, усевшись в одну машину, ездили по городу и контролировали деятельность патрулей. Мы ее называли – «Сердца четырех», потому что на капоте были флажки четырех стран.
Сами австрийцы были приветливы и доброжелательны. Некоторые хорошо говорили по-русски, особенно торговцы. Так что трудностей в общении не было. Что нас удивило, так это то, что в Вене встречалось много людей, называвших себя славянами. Эмигранты нескольких волн. Они говорили по-русски несколько странно – употребляя слова как будто из церковной старославянской речи. Но всегда охотно с нами разговаривали. В более тесные контакты нам вступать запрещалось, а вот всякими вещичками на память мы обменивались.
Наша рота квартировала во дворце князя Лихтенштейна на краю знаменитого Венского леса рядом с не менее знаменитым заводом Швехат, до сих пор выпускающим пиво. Ухоженный лес тянулся на тридцать километров, все тропинки веником подметены, белки ручные прыгают. Во дворце до нас была школа эсэсовцев, ну а после того, как нас оттуда вывели, дворец опять вернули князю.
В месяц на руки нам выдавали всего 40 шиллингов. Поэтому, хотя в магазинах было много хороших вещей, посылками своих родных мы не баловали. Да наше начальство это не особо и разрешало.
Чтобы понять, много ли это, скажу, что хлеб, масло, мясо и сахар стоили по 4 шиллинга за килограмм. Австрийское государство считало эти продукты основными и регулировало на них цены на рынке. А хлеб такой дорогой, потому что в Австрии зерно никогда не выращивали. У них в то время много сажали сахарной свеклы, производили сахар, а на ее отходах откармливали свиней. Основным продуктом питания было мясо. Как у нас смеялись: они едят мясо с гарниром, а мы – гарнир с мясом.
Уже тогда в Австрии на каждой горной речке стояло по маленькой гидростанции. Так что с энергией у них перебоев никогда не было.
Во время войны Вена не пострадала – ее не бомбили, военных действий и уличных боев не велось. Удивляли бесконечные фонтаны и цветники. А еще удивительнее было то, что там за цветниками ухаживали не специальные озеленители, а жители, живущие рядом. На улицах почти не было обычных деревьев, а росли фруктовые – груша, алыча, тутовник. Подходи и рви, никто слова не скажет.
Служилось нам легко. А еще легче было тем солдатам, что остались здесь после сорок пятого года. К этому времени они успели пережениться на австрийках и обзавестись детьми. Начальство их не прижимало. Они на выходные садились на поезд и ехали отдыхать в соседнюю Италию. Начистятся, ордена на грудь – и вперед. Их там хорошо встречали, и никаких происшествий или провокаций не было.
Поначалу мы очень пугались факельных шествий по ночам. Идет колонна, при ней оркестр наигрывает какой-нибудь марш. Так и кажется, что это нацисты что-то затеяли. А потом привыкли. Оказалось, что венцы обожают факельные шествия и устраивают их по каждому поводу и без повода.
Помню, повели нас на экскурсию во дворец Марии Терезии. Там, как и в нашей Оружейной палате, хранились их национальные сокровища, собранные за много веков. Перед экскурсией замполит учил нас как себя вести: ходить не толпой, а по двое-трое человек. Рты не разевать, пальцем не показывать.
Я очень жалел, когда через год нас перевели в соседнюю Венгрию. Ведь в Австрии – родине самого красивого на свете танца – вальса и его Короля – Штрауса – такая культура, какой у нас и через пятьсот лет не будет! Потому что там люди делают все сами для себя, а не ждут, когда кто-то придет и что-то для них сделает.
От редакции. Валентин Георгиевич Савосин поделился с нами своими воспоминаниями еще в декабре. Но газетные материалы порою не сразу попадают в полосу. В последний момент, когда статья была сверстана, нас ошарашили вестью: Валентин Георгиевич скончался в больнице. Пусть эта публикация станет нашей данью светлой памяти этому удивительному человеку.
Cегодня