Михаил Сазонов откинулся на спинку стула, взглянул в окно и улыбнулся:
– Вот был один раз случай – на месте преступления нашли паспорт преступника. Вроде бы курьез курьезом, а находка говорит о внимательности, которую проявил следователь. Дело же было на улице – на месте угона автомобиля. И вообще, правильный осмотр места происшествия – 90% раскрытого преступления.
Наша беседа со следователем Балаковского следственного управления Михаилом Сазоновым, казалось, лилась сама собой, непринужденно. Потому что такие непринужденные беседы – одно из главных качеств людей этой профессии.
– Михаил Михайлович, почему именно следователь? – А вы почему в журналистике? – вопросом на вопрос капитан Сазонов смутил меня умело.
– В следствии остаются только те, кому эта профессия по душе и по способностям. Это призвание.
– Призвание к чему? – К работе с людьми. Ведь общаться с людьми – это особое умение. Если ты для него в процессе разговора (Михаил сознательно избегал слова «допрос». – Авт.) останешься только следователем – вряд ли удастся «выудить» какую-нибудь информацию. Подозреваемый должен доверять следователю. Как это сделать? В основном, это приходит с опытом.
– Но ведь люди, с которыми вы работаете, – преступники… – А кто вам сказал, что с преступниками неинтересно общаться? Многие из них очень неординарные и талантливые люди. Вот одно дело, – Михаил Михайлович потянулся к компьютеру. (Эта тяга к уточнению всех подробностей упоминаемых случаев присутствовала во время всего нашего разговора. Видимо, привычка. – Авт.) – ему давали семь лет за разбой, потом еще два грабежа (сотовые телефоны), одно нападение… в общем, подозреваемый был тончайший психолог. Даже на очных ставках свидетели под его психологическим давлением буквально на глазах меняли показания. Если бы не большое количество железных доказательств, еще неизвестно, как повернулось бы расследование. Когда дело дошло до передачи в суд, и я, и он были довольны друг другом – работать с ним в плане накопления опыта одно удовольствие.
– Подозреваемых бывает жалко? Ведь многие из них просто оступившиеся… – В каком смысле «оступившиеся»? Если человек совершил преступление – он преступник. Ни больше ни меньше. А как к ним относиться, какое наказание определять – дело суда. Жалость – не прерогатива следствия. Как бы я ни относился к человеку – мое дело искать и предоставлять доказательства. Хотя было одно дело. Группа подростков совершила преступление, все участники шли «в отказ», и только одна из девушек действительно раскаялась и рассказала все. Только благодаря ей и удалось раскрыть преступление. Чисто по-человечески не хотелось ее под суд отдавать. Но все равно пришлось. Судья, конечно, смягчил ей меру наказания, но, опять же, снисхождение – дело суда, а не следствия.
– Ну а если вы знаете, что человек – преступник. А доказательств нет? – Бывает и такое. Но есть принцип: мы охраняем права не конкретного человека, а общества в целом. Поэтому лучше отпустить одного виновного, чем осудить без доказательств невиновного.
– А что, бывают ошибки? – Да вы знаете, в моей практике вроде не было. Хотя было одно дело. Если только... Преступление совершила группа лиц по предварительному сговору. И в организации я подозревал одного парня. Однако в процессе следствия выяснилось, что он был просто соучастником. Тем не менее ошибкой то дело я назвать не могу. Во-первых, я вовремя исправился, а во-вторых, этот парень ничего не знал о моем подозрении. На допросах я этого не высказывал.
К концу разговора с капитаном Сазоновым мелькнула в моей голове мысль: «А к чему это я?» – ведь хотелось написать о Михаиле Михайловиче прежде всего как о человеке. О его жизни, проблемах, желаниях. А получилось – о работе, о людях, с которыми сталкивался следователь, о делах, которые он вел. Все остальные темы как-то комкались. И не было ожидаемых сетований на отношение общества к милиции. На отсутствие помощи от населения. На маленькую зарплату в конце концов.
– Михаил Михайлович, пользуясь возможностью обратиться к балаковцам – что бы вы хотели им сказать как следователь? – Знаете, есть у нас сейчас в обществе тенденция – возведение культа преступности. Вора в законе как национального героя. А знаете, к чему это приводит? После просмотра сериала «Бригада» резко возросло количество подросткового грабежа. И не надо быть социологом, чтобы оценить такой факт: при обыске дома у члена одной из таких «банд» была найдена фотография компании друзей с надписью «Бригада». Или еще: после показа одной из серий «Ментов» с лихо закрученным сюжетом очень легкого и эффективного мошенничества в городе произошло сразу несколько инцидентов такого же содержания. В течение недели! Я понимаю, что хорошо снято, но смаковать преступные действия… ну нельзя так! Остается надеяться, что в конце концов люди начнут понимать, что преступление – это плохо. И что это плохо наказывается по закону. Тогда и у нас будет поменьше работы.