Наш город не удивишь заезжими певчими знаменитостями. Не счесть, сколько их здесь перебывало. После концертов одних – зрители плевались и говорили, что зря потратили деньги: записи, под которые кривлялись исполнители, можно было послушать и дома. Другие запоминались надолго. Как правило, это были исполнители, которых на свой страх и риск приглашал известный в городе меломан Петр Голубь.
На этот раз его протеже стали музыканты Леонид и Светлана Романовы, которые уже успели обрести много поклонников в нашем городе, хотя выступали исключительно в кругу друзей и близких. Их стиль весьма разнообразен: здесь и рок-н-ролл, ритм-н-блюз, кантри и блюз. Причем исполняют они только живую музыку, без всякой фанеры. Первый концерт состоится 1 октября в музее им. Радищева в 17.00.
– После 20 лет работы в студиях я убедился, что музыка доходит лучше, если ее исполняешь живьем, – рассказывает Леонид. – Это язык космоса, это информация, которую надо донести до слушателей, и качество информации возрастает, если музыка идет не в записи. Когда человек играет, то он излучает энергию, ауру, которую невозможно записать. Без нее музыка много теряет.
Леонид – композитор, поэт, певец, музыкант, играющий на множестве инструментов начиная от пианино и заканчивая губной гармошкой. К тому же он еще аранжировщик, звукорежиссер и компьютерщик. В настоящее время живет и работает в Москве, записал несколько дисков, готовится к поездке в Германию на музыкальный фестиваль.
– Вы уже несколько лет работаете в Москве. Кто помогает вам раскручиваться и каковы ваши отношения с шоу-бизнесом? – Раскручиваться нам никто не помогает. Мы сами по себе. Раскручивать имеет смысл мальчишек и девчонок, которые прыгают на стадионах под чужую фанеру и получают за это копейки. Их наши шоу-бизнесмены так и зовут – обезьянки. Мы насмотрелись на них в студиях, когда они тренировались перед зеркалами, отрабатывая движения и артикуляцию под чужую запись. «Фанера» оказала медвеждью услугу России. Она выбила целое поколение музыкантов, умеющих играть живьем. Нынешние «звезды» не умеют ни петь, ни играть.
Многие продюсеры смотрели наши выступления, слушали диски и говорили: да, хорошо. Но когда дело доходило до договора, оказывалось, что их условия были для нас неприемлемы. Нормально работать они не хотят – так, чтобы львиную долю получал я, как автор и исполнитель.
Что касается шоу-бизнеса, то как такового его нет. Есть какая-то тусовка, где вращается масса людей, преследующих свои интересы.
В Москве я, в основном, проверял анголоязычные варианты своих песен на иностранцах. Там есть специализированные клубы, где они собираются – «Айриш-паб», «Золотая вобла», «Биби-Кинг», «Ритм-блюз». Народ они тонкий и привередливый, и абы какую музыку слушать не будут.
– А где вы так отшлифовали свой английский? – Ну, я его хорошо знал еще в школе. Был такой прикольный случай в детстве. Одно лето отдыхал по путевке в Артеке – послали как лучшего пионера Магаданского края. А лагерь все-таки был режимный – за территорию – ни-ни. Кого ловили, сразу отправляли домой. В то время в продаже появилась пепси-кола, и мы втроем пошли за ней в поселок. И нас застукали. Все как в кино: подъезжает черная «Волга», из нее выходит женщина с двумя амбалами – и к нам: кто такие и что тут делаете? Мы стоим, дрожим, побледнели, и тут меня от страха понесло – на английском. В критический момент пробудились скрытые резервы, и я сумел убедить ее в том, что я – американец. Что пепси-кола – мой любимый напиток, что в лагере его нет, и поэтому я пошел за ним. Нас отпустили с миром. До конца смены я косил под американца, разговаривал только на английском. Когда вернулся в школу, так поднаторел в языке, что англичанка во мне души не чаяла.
Я начал писать песни на английском языке, и российский продюсер группы «Юрай Хип» Александр Колесников сказал, что немногие музыканты-западники могут так слаженно писать по-английски. А учился писать стихи по Пушкину. Нужен четкий ритм, четкая рифма. У меня многие песни имеют тексты и на русском, и на английском, и практически не отличаются по смыслу. Кстати, Колесников дал самую приятную оценку моему творчеству: «Я тридцать лет занимаюсь музыкой и был уверен, что рок в России невозможен. Но господин Романов меня переубедил. Желаю, чтобы ваша громкая фамилия способствовала продвижению российского рока на мировой уровень».
Cегодня